Масленица
Сообразуясь с началом Великого поста, в России в этом году Масленицу празднуют семь дней с 11-ого марта.
Масленица – праздник совсем не христианский, а остался от далёких языческих времён. Когда-то это был двухнедельный языческий праздник проводов зимы.
Наши предки в честь солнца пекли пресные лепешки, а позже стали печь блины. Язычники считали блин символом солнца, поскольку блин жёлтый, круглый и горячий.
После крещения Руси «отменить» Масленицу так и не смогли, а включили в богослужебный календарь (Масленица празднуется в последнюю неделю перед Великим постом, за семь недель до Пасхи), сократив двухнедельный срок, и совместили с последней подготовительной неделей перед Великим постом - седмица «сырная», или, в просторечии, – «Масленица». Строго соблюдающие диетическую сторону поста отказываются от мяса и едят только яйца, рыбу и молочные продукты.
Вот как рассказано о Масленице А.Н. Розовым в книге «Русский народный земледельческий календарь»:
«Все дни Масленой недели имеют свои особые названия:
«встреча» - понедельник; «заигрыши» - вторник; «лакомка» - среда; «четверток, широкий четверг» - четверг; «тёщины вечёрки» - пятница; «золовкины посиделки» - суббота; «проводы, целовальник, прощёный день» - воскресенье.
Встреча Масленицы начинается с посещения родных. К первому дню Масленицы устраивались общественные горы, качели, балаганы для скоморохов. Торговый народ накрывал столы со сладкими яствами. Здесь тон веселью, катанию с гор задавали дети.
На заигрыши девицы и молодцы с утра приглашали покататься на горах, поесть блины.
На лакомки тёщи приглашали зятьёв к блинам. Для забавы любимого зятя созывали всех своих родных.
С тех пор сохранилось немало песен о заботливости тёщи при угощении зятя. Песни пелись вечером ряжеными холостыми. Например, наряженный медведь напевал: «Как тёща про зятя блины пекла, как у тёщи головушка бол, как зять-то удрал – тёще спасибо сказал».
В широкий четверг начинался масленичный разгул: катание на тройках, разные обряды.
На тёщины вечёрки зятья угощают тёщ блинами собственного приготовления. Приглашения бывают почётные, со всею роднёю к обеду, или запросто на один ужин. Зять обязан был лично с вечера приглашать тёщ, а утором присылал нарядных знатных. Чем больше бывало знатных, тем тёще более оказывалось почести.
На заголовкины посиделки молодая невестка приглашала своих родных к себе.
Если золовки были ещё в девушках, тогда невестка сзывала своих подруг-девиц; если они были выданы замуж, тогда невестка приглашала родню замужнюю и развозила гостей по золовкам.
Новобрачная невестка обязана была одаривать своих золовок подарками.
Проводы Масленицы и прощания справлялись на Руси с разными обрядами. В этот день ездили одаривать кума с кумой.
Прощание между родными и знакомыми происходит вечером. Прощаться приходят родные к старшему в роде.
Прощаясь, говорили по обыкновению друг другу: «Прости меня, пожалуй, если и чем виноват перед тобою». Прощание заканчивалось поцелуем и низким поклоном.
Прощание между домашними бывало после ужина, перед сном. Здесь дети кланялись в ноги родителям и просили прощение».
В дни проводов Масленицы на главной улице города или села было принято устраивать настоящие торжества. С утра и до позднего вечера веселился честной народ. По улицам ходили ряженые с соломенным чучелом, символом уходящей зимы, одетым в женские наряды. Кое-где было принято наряжать чучело в мужской кафтан да лапти и непременно в руки давать посуду, на которой пекли блины. Практиковалось разводить повсеместно костры и бросать в огонь старое тряпье, ненужную утварь.
И снова возвращаюсь к И.С. Шмелёву:
«…Масленица в развале. Такое солнце, что разогрело лужи. Сараи блестят сосульками. Идут парни с весёлыми связками шаров, гудят шарманки. Фабричные, внавалку, катаются на извозчиках с гармоньей. Мальчишки «в блина играют»: руки назад, блин в зубы, пытаются друг у друга зубами вырвать – не выронить, весело бьются мордами.
Просторная мастерская, откуда вынесены станки и ведёрки с краской, блестит столами: столы поструганы, для блинов. Плотники, пильщики, водоливы, кровелыцики, маляры, десятники, ездоки – в рубахах распояской, с намасленными головами, едят блины. Широкая печь пылает. Две стряпухи не поспевают печь. На сковородках, с тарелку, «черные» блины пекутся и гречневые, румяные, кладутся в стопки, и ловкий десятник Прошин, с серьгой в ухе, шлепает их об стол, словно даёт по плеши. Слышится сочно – ляпп! Всем по череду: ляп… ляп… ляпп!.. Пар идёт от блинов винтами. Я смотрю от двери, как складывают их в четверку, макают в горячее масло в мисках и чавкают. Пар валит изо ртов, с голов. Дымится от красных чашек со щами с головизной, от баб стряпух, со сбившимися алыми платками, от их распалённых лиц, от масленых красных рук, по которым, сияя, бегают жёлтые язычки от печки. Синеет чадом под потолком. Стоит благодатный гул: довольны.
– Бабочки, подпекай… с припечком – со снеточном!.. Кадушки с опарой дышат, льётся шипит по сковородкам, вспухает пузырями. Пахнет опарным духом, горелым маслом, ситцами от рубах, жилым».
«Блинная» тема встречается и у А. С. Пушкина - незабываемые со школьной скамьи строки бессмертного «Евгения Онегина»:
Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
У них на масленице жирной
Водились русские блины …
После Масленицы начинался длительный Великий пост, предполагавший «не вкушать скоромного». И люди в масленичную неделю старались наедаться впрок, про запас, нарушая выть.
У Антона Павловича Чехова в рассказе «Накануне поста» так комично это отображено:
« …- Пей, Марковна, с вареньем, - обращается Пелагея Ивановна к повитухе, - завтра пост великий, наедайся сегодня!
… На лицах и в движениях лень, пресыщение, когда желудки доверху полны, а есть всё-таки нужно. Убираются самовар, чашки, скатерть, а семья всё сидит за столом…. Пелагея Ивановна то и дело вскакивает и с выражением ужаса на лице убегает в кухню, чтобы поговорить там с кухаркой насчёт ужина.
… Проходит ещё полчаса в тишине и спокойствии… «Нива» лежит уже на диване, и Павел Васильич, подняв вверх палец, читает наизусть латинские стихи, которые он выучил когда-то в детстве. Стёпа глядит на его палец с обручальным кольцом, слушает непонятную речь и дремлет; трёт кулаками глаза, а они у него ещё больше слипаются.
— Пойду спать… — говорит он, потягиваясь и зевая.
— Что? Спать? — спрашивает Пелагея Ивановна. — А заговляться?
— Я не хочу.
— Да ты в своем уме? — пугается мамаша. — Как же можно не заговляться? Ведь во весь пост не дадут тебе скоромного!
Павел Васильич тоже пугается.
— Да, да, брат, — говорит он. — Семь недель мать не даст скоромного. Нельзя, надо заговеться.
— Ах, да мне спать хочется! — капризничает Стёпа.
— В таком случае накрывайте скорей на стол! — кричит встревоженно Павел Васильич. — Анна, что ты там, дура, сидишь? Иди поскорей, накрывай на стол!
Пелагея Ивановна всплескивает руками и бежит в кухню с таким выражением, как будто в доме пожар.
— Скорей! Скорей! — слышится по всему дому. — Стёпочка спать хочет! Анна! Ах, боже мой, что же это такое? Скорей!
Через пять минут стол уже накрыт. Кошки опять, задрав вверх хвосты, выгибая спины и потягиваясь, сходятся в столовую… Семья начинает ужинать. Есть никому не хочется, у всех желудки переполнены, но есть всё-таки нужно».
А вот прекрасный рассказ «О бренности» с подзаголовком «Масленичная тема для проповеди», не включённый Чеховым в прижизненное собрание сочинений:
«Надворный советник Семён Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая сёмга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подёрнулись маслом, лицо покривило сладострастьем...
…Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... Семён Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлёпнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок сёмги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...
Но тут его хватил апоплексический удар».
Похожий случай описан и у И.С. Шмелёва в чудесном романе «Лето Господне»:
« … В Писании то как верно – «человек, яко трава»… – говорит сокрушенно Горкин. Еще утром вчера у нас с гор катался, Василь Василич из уважения сам скатывал, а вот… Рабочие его рассказывали, свои блины вчера ел да поужинал заговелся, на щи с головизной приналёг, не воздержался… да кулебячки, да кваску кувшинчик… Встал в четыре часа, пошел в бани попариться для поста, Левон его и парил, у нас, в дворянских… А первый пар, знаешь, жёсткий, ударяет. Посинел, посинел, пока цирульника привели, пиявки ставить, а уж он готов. Теперь уж там…».
А сколько веселых потешных шуток, прибауток, песен, пословиц и поговорок связано с Масленицей!
Вот некоторые: «Без блина не Маслёна», «На горах покататься, в блинах поваляться», «Не житье, а Масленица», «Масленица объедуха, деньгам приберуха», «Хоть с себя что заложить, а Маслёну проводить», «Не все коту Масленица, а будет и Великий Пост», «Боится Маслёна горькой редьки да пареной репы (то есть предстоящего поста»), «Хоть с себя что заложить, а Маслёну проводить», «Пируй и гуляй, баба, на Масленице, а про пост не забывай».
Считаю необходимым напомнить, что приготовление блинов требует навыка и соблюдения определённых правил, чтобы не получился комом не только первый блин, но и остальные.
Поэтому привожу «книжное наставление» (может быть, кому-то окажется полезным):
«Блины лучше печь на небольших толстостенных сковородах. Перед выпечкой блинов сковороду следует прокалить с жиром и крупной солью, дать слегка остыть и вытереть. Затем ещё раз насыпать сухой соли и протереть насухо чистой тканью. После этого смазать сковороду маслом или свиным шпиком и печь блины на хорошо разогретой сковороде. Сковороду, на которой пекут блины, не следует скоблить ножом. Если блины плохо отстают от сковороды, нужно снова прокалить её с маслом и солью, вытереть, а затем печь блины.
Современные сковороды с антипригарным покрытием не требуют такой подготовки.
По «любимому» рецепту замесить тесто консистенции сметаны средней густоты и наливать большой ложкой или половником, наклоняя сковороду так, чтобы тесто растекалось по ней тонким ровным слоем. Если теста налито слишком много, можно лишнее слить обратно, а затем приноровиться наливать столько, сколько требуется по размерам сковороды.
Когда блин снизу зарумянится, его нужно сверху сбрызнуть маслом, осторожно, чтобы не порвался, перевернуть при помощи двух ножей или лопаткой и поджарить с другой стороны.
Если блины готовятся на дрожжах, нужно внимательно следить за «поспеванием» теста. Для ускорения печения блинов кастрюлю с тестом следует оставить в тёплую воду, так как, если тесто выбродит недостаточно, блины получаются пресные, тяжёлые.
Если тесто поставлено рано, то для того, чтобы оно не перекисло, его следует поместить в холодильник или посуду со снегом, иначе блины получатся кислые, бледные».
Сейчас, конечно, народ Масленицу так не празднует. А напрасно.
И я бы рекомендовал обряды Масленицы изучать в младших классах школы, обратив особое внимание на «прощание».
